Школа для толстушек - Страница 93

За завтраком все старательно поддерживали беседу и, точно сговорившись, не вспоминали о несчастье. Но если бы кто-нибудь со стороны посмотрел на них, он бы удивился схожести – точно лица за поминальным столом. Радуются и веселятся люди по-разному, а в истинной печали становятся на одно лицо – как в похоронной процессии.

Ксюша вышла из конторы Москомимущества. Снова облом. Два месяца она занимается фондом и не продвинулась ни на миллиметр. Наше дело правое и потому безнадежное. Да, она может купить здание, или взять в аренду, или новое построить – только платите большие денежки. Но Ксюша берегла каждую копейку. Она хотела льготную аренду или даже получить помещение в дар. Бывает такое? Бывает, соглашался чиновник, пожалел Ксюшу и разоткровенничался. Ну что у нее за фонд? В совете никому не известные личности – это подозрительно А нужно пригласить тех, кто на слуху или властью обладает. Звезды телеэкрана, общественные деятели, депутаты, певец Киркоров например. И конечно, сотрудники из мэрии, того же Москомимушества. Пригласит Ксюша бомонд в какой-нибудь шикарный московский ресторан – на высшем уровне проведет учредительное собрание, совершенно иная картина получится.

– А что, – спросила Ксюша, – Киркоров на свои не может в ресторан сходить?

– Не в этом дело, – отечески попенял чиновник бестолковой миллионерше, – нужные люди перезнакомятся, со знаменитостями поякшаются. Опять-таки реклама, пиар, общественное звучание. Тогда уж правомерным становится вопрос о льготной аренде.

Мало Ксюше пустых разговоров с чиновниками! Она представила, что будет обивать пороги знаменитостей, клянчить, как у нее клянчат всякие проходимцы, – перспектива нерадостная. Умом понимала, что чиновник прав, а сердцем не соглашалась. Ирина, которая специально изучила мировую историю благотворительности, то же самое говорила. Надо агитировать, привлекать капитал и авторитет, богачей и попсу. А Ксюша считала, что должно быть наоборот. Не она в ножки Киркорову (вот привязался!) кланяется, а он ей. Возьмите, мол, Ксения Георгиевна, от меня благотворительный взнос, белый лимузин детишек катать и позвольте концерт для них исполнить. Мне за богоугодное дело на том и этом свете зачтется, если десяток пацанов вместо тюрьмы в техникуме окажутся.

Ксюша чиновнику честно призналась – денег жалко. Забирать у сирот, чтобы кормить и ублажать небедных людей, – противно. И кто за кем должен бегать – еще вопрос. Чиновник только развел руками. Пожелал успехов и распрощался.

Ксюша шла к машине и думала о том, что ввязалась не в свое дело, ничего у нее не получится и затея пустая. Плюнуть на все и зажить своей жизнью. Открыть питомник, выращивать собак – в этом ее никто не проведет, и ансамбль песни-пляски на презентацию зазывать не потребуется. Каждый должен заниматься своим делом.

У метро Ксюша свернула к молочному киоску, Поля просила купить глазированные сырки. Ксюша попросила десять штук, мужчины их любят. Недавно в газете они прочитали, что фирму, выпускающую творожные сырки, организовали врачи. Один терапевт, другой хирург, а третьего Ирина знала – отличный специалист, профессор-педиатр, почетный член Американской академии медицинских наук. Начинали с небольшого агрегата для производства шоколадного масла, а сейчас у них два завода. Значит, врачам можно сырки делать, а ей, собачнице, приют открыть слабо?

Продавшица складывала сырки в пакет и косилась на стайку детей, сидящих на газоне. Чумазые мальчики и девочки, старший возраста Левы, а самому маленькому не больше пяти. Многие курили. Беспризорники.

– Убирайтесь отсюда! – крикнула им продавщица. – Сейчас милицию вызову!

Дети не обратили на нее внимания. Продавщица пояснила Ксюше:

– Шпана Вчера такие налетели на овощной прилавок, вмиг очистили и смылись. Бандитское отродье!

Ксюша расплатилась, перешагнула через низкий штакетник и подошла к детям.

– Выбросите сигареты! – сказала она.

– Да пошла ты… – нецензурно выругался парнишка с такими грязными волосами, что они напоминали старый парик.

Никто и не подумал слушать Ксюшу. Одна из девочек встала и, пуская Ксюше дым в лицо, стала издевательски канючить.

– Те-е-етенька! Дайте дене-с-ежку! Я больной ма-а-амочке отнесу!

– Выбросите сигареты, и я дам вам сырки. – Ксюша потрясла пакетом в воздухе.

Дети нехотя воткнули окурки в траву. Девочка вырвала из рук Ксюши пакет, стала вытаскивать по одному сырку и бросать дружкам. Она нарочно швыряла так, чтобы не попасть в руки. Они развлекались. Скорее не от голода, а игры ради беспризорники бросались на добычу и дрались из-за нее. Самому маленькому творожного сырка не досталось. Он лез, попрошайничая, к старшим, а те срывали обертку из фольги и заталкивали сырки в рот. Малыша отталкивали, беззлобно и привычно.

Сара и Дуня не подпускали щенков к своим мискам, рычали и показывали клыки. Но они всегда терпеливо ждали, когда в первую очередь насытятся Джери и Ева. Собаки! Не люди. Малыш повернулся к Ксюше:

– Циво уставилась? Дай лублик! – Он картавил и шепелявил.

– Где твои родители? – спросила Ксюша.

Девочка насторожилась. Она грубо схватила малыша за плечо, потянула в сторону и скомандовала остальным:

– Смываемся! Тетка нам зубы заговаривает, пока менты не нарисовались.

Дети ушли. После них остался мусор – фантики и окурки. Они и сами были мусором. Мелкими отходами человеческого общества, портящими картину ухоженного газона.

Куда ни кинь – везде клин. Чтобы приют открыть, надо перед чванливыми знамени гостями кланяться. А сами дети? Между Левой и беспризорниками пропасть больше, чем между волчонком и кутенком. Черт бы их всех подрал! Свалились на ее голову!